— Что же, однако, мы будем делать? — сказал он. — Сойдем со сперонара ночью и затопим его или пойдем в какой-нибудь город?

— Если мы пойдем в Палермо, то встретим множество судов и лодок, которые задержат нас, а если мы высадимся на суше, то встретим множество народа, который задержит нас.

— Знаешь, Джек, я бы не прочь вернуться на «Гарпию»; довольно с меня плавания.

— Мои плавания очень неудачны, — отвечал Джек, — они полны приключений, но я еще не пробовал плавать на берегу. Я думаю, что если мы попадем в Палермо, то избавимся от затруднений.

— Ветер крепчает, Джек, — заметил Гаскойн, — пожалуй, будет шквал.

— Приятно слышать, я знаю, что такое шквал, когда не хватает рук. Одно утешительно, что на этот раз нас не унесет от берега.

— Да, но может разбить о берег. Послушай, Джек, судно не может нести полный парус; надо спустить его и взять на рифы и чем скорее, тем лучше. Ступай на нос и спусти парус, а затем я тебе помогу.

Джек так и сделал, но парус попал в воду, и он не мог его вытащить. Гаскойн помог ему справиться. Они зарифили парус, но не могли поднять его; когда Гаскойн оставлял руль, чтобы помочь Джеку, парус наполнялся; когда же он брался за руль и старался взять галс, у Джека не хватало силы поднять парус. Ветер быстро крепчал и волнение усиливалось; солнце зашло, и с полу поднятым парусом они не могли брать галсов, но вынуждены были нестись прямо на берег. Сперонар мчался, взлетая на гребни волн и показывая почти до половины свой киль; луна уже взошла, и при ее свете они могли видеть, что берег, окаймленный белой полосой пены, находится не далее пяти миль.

— Во всяком случае, нас не обвинят, что мы бежали с судном, — заметил Джек, — потому что оно бежит с нами.

— Да, — отвечал Гаскойн, налегая изо всей силы на руль, — оно закусило удила.

— Я бы тоже не прочь закусить, — сказал Джек, — так как чертовски проголодался. Что ты на это скажешь, Нэд?

— Охотно, — отвечал Гаскойн. — Но знаешь, Изи, это, пожалуй, будет наша последняя закуска.

— В таком случае надо закусить получше. Но почему ты так думаешь, Нэд?

— Через полчаса или около того мы будем на берегу.

— Так что же, ведь мы и хотим туда попасть?

— Да, но при таком волнении лодку, пожалуй, разобьет вдребезги о камни.

— В таком случае у нас не будут спрашивать о ней или об ее экипаже.

— Совершенно верно; но с прибоем шутки плохи; нас, пожалуй, разобьет так же, как и лодку, даже вплавь не спасешься. Если бы удалось найти бухту или отлогий берег, то можно бы было выбраться благополучно.

— Ну, — возразил Джек, — я недолго был в море и мало понимаю в этих вещах. Меня уносило от берега, но еще никогда не приносило на берег. Может быть, ты и прав, но я не вижу большой опасности — старайся только править на отлогий берег.

— Это я и стараюсь делать, — отвечал Гаскойн, который был уже четыре года в море и хорошо понимал опасность их положения.

Джек протянул ему большой ломоть хлеба со свининой.

— Спасибо, я не могу есть.

— Я могу, — возразил Джек, набивая рот. Джек ел, пока Гаскойн правил, а сперонар летел к берегу с почти ужасающей быстротой. Он мчался, как стрела, с волны на волну и точно смеялся над яростью валов, верхушки которых поднимались выше его узкой кормы. Они находились на расстоянии мили от берега, когда Джек кончил свой ужин и, любуясь на белую пену прибоя, воскликнул:

— А ведь, ей Богу, красиво!

«Он ничуть не беспокоится, — подумал Гаскойн, — по-видимому, он не имеет никакого представления об опасности».

Затем он прибавил вслух:

— Вот что, дружище, через несколько минут мы будем у берега, через несколько минут мы будем на скалах, я буду продолжать править; но может быть нам не суждено больше встретиться, потому простимся, и да поможет тебе Бог.

— Гаскойн, — сказал Джек, — ты ранен, а я нет; у тебя онемело плечо, и ты едва можешь пошевелить левой рукой. Я могу провести на скалы не хуже, чем ты. Ступай на нос, там больше шансов спастись. Кстати, — прибавил он, подымая пистолеты и засовывая за пазуху, — я их не брошу; они оказали нам хорошую услугу. Гаскойн, дай мне руль.

— Нет, нет, Изи.

— А я говорю дай, — возразил Джек резким тоном, вырывая руль, — силы у меня довольно, и я во всяком случае сумею держать на берег. Ступай на нос и говори мне оттуда, куда править.

Гаскойн решил, что это и впрямь будет лучше для них обоих, и потому повиновался. Он отправился на нос и стал всматриваться в скалы, которые то исчезали под бурными волнами, то снова показывались, когда волны отступали. Он заметил прямо перед собой расселину и подумал, что если лодка направится в нее, то они могут спастись; нигде в другом месте спасение казалось невозможным.

— Чуть-чуть право руля — вот так. Так и держи — теперь лево, лево. Крепче — крепче, Изи, ради Бога. Так и держи, берегись реи, не подымай головы — держись.

В это мгновение сперонар влетел в широкую расселину в скале; это было их счастье, так как если б он ударился о скалу снаружи, то без сомнения разбился бы вдребезги. Расселина была немногим шире лодки, и когда волны ворвались в нее, рея сперонара качнулась вперед и назад с огромной силой, так что если бы Джек не был предупрежден, она выбросила бы его за борт па неизбежную гибель; но он успел наклониться и избежал удара. Когда волна отступила, лодка осталась в скале; но следующий вал продвинул ее вперед и в то же время наполнил водою. Нос лодки был теперь на несколько футов выше кормы, где находился Джек; от тяжести воды лодка переломилась, Джек уцепился за рею, а корму унесло с обратной волной.

Джек должен был напрягать все свои силы, чтобы удержаться, когда новая волна подхватила его и понесла вверх, но он знал, что его жизнь зависит от того, удастся ли ему удержаться за рею, и не выпустил ее, хотя волна покрыла его с головой. Когда волна отступила, он успел пробраться на нос, который крепко засел в узком конце расселины. Следующая волна была не особенно велика и даже не сбила его с ног, так как он продвинулся уже довольно много вперед. Он стал карабкаться на скалу и, взглянув вверх, заметил Гаскойна, который протягивал руку, чтобы помочь ему выкарабкаться наверх.

— Ну, — сказал Джек, отряхивая с себя воду, — вот мы и на берегу, наконец. Я не мог представить себе ничего подобного. Обратное движение воды так сильно, что чуть не вывернуло мне руки из суставов. Счастье, что я отправил тебя с твоим раненым плечом на нос! Кстати, теперь, когда все кончилось, и ты сам видишь, что я прав, ты извинишь мне мою резкость.

— Тебе нечего извиняться в том, что ты спас мне жизнь, Изи, — отвечал Гаскойн, дрожа от холода, — я уверен, что никто кроме тебя не подумал бы об этом в такую минуту.

— Надо посмотреть, сухи ли патроны, — сказал Джек, — я положил их в мою шляпу.

Джек снял шляпу и убедился, что патроны не пострадали.

— Ну, Гаскойн, что же мы предпримем?

— Право, не знаю, — отвечал Гаскойн.

— Тогда давай сядем и обсудим этот пункт.

— Ну, нет, спасибо. Я замерз до полусмерти; лучше пойдем.

— И то ладно, — сказал Джек, — подъем чертовски крутой, но я могу обсуждать на обрыве или под обрывом, мокрый или сухой, потому что, как я уже говорил тебе, Нэд, мой отец философ, и я тоже философ.

— Клянусь небом, ты действительно философ, — отвечал Гаскойн, и они тронулись в путь.

ГЛАВА XVIII

в которой наш герой следует, своей судьбе

Наш герой и его товарищ взобрались на обрыв и присели отдохнуть после тяжелого подъема. Небо было ясно хотя дул сильный ветер. Перед ними открылся широкий вид на прибрежье, осаждаемое сердитыми валами.

— По моему мнению, Нэд, — сказал Джек, окинув взглядом обширное пространство бушующих вод, — мы счастливо выбрались оттуда.

— Я согласен с этим, Джек; но, по моему мнению, нам не мешает выбраться и отсюда, потому что ветер прохватывает до костей. Пройдем немного внутрь страны, может быть отыщем какое-нибудь убежище.